...Однажды, когда звёзды закутались в облака, на кладбище ещё не погибших кораблей собрались Колдун, Брок, Дождевальник, Флюид и Пэк. Флюид выхватывал из мерцающего за окном света кусочки темноты, Пэк помогал ему, а Колдун, скрепив черноту заклятьем, заговаривал корабли. Брок только что отцвёл; его красные цветки-бутоны, выстрелив, укатывались всё дальше и дальше вниз, а на их месте уже было два новых, но почти незаметных цветка. Дождевальник, сидя ближе всех, спиной к полумраку, медленно выцветал. Он наблюдал всё это и предсказывал судьбы кораблей. Каждый находился в своей стихии. Разговор, обычно колдовской, на этот раз начался необычно.

— А что ты подразумеваешь под судьбой? — вдруг спросил Колдун Дождевальника. Дождевальник встрепенулся, с него посыпались прошлогодние листки:

— Что я? подразумеваю под судьбой?..- начал он, но его перебил Флюид:

— Это то, что я вижу, переходя реку времени,— сказал он.

— Ну, хорошо. А ты? — обратился Колдун к Броку. Но Брок был занят тем, как части заклятья ложатся на шкуры, и Колдун спросил, опять же обращаясь ко всем:

— Случалось ли вам, чтобы вы видели сами себя в ненужное время в ненужном месте?

— Случалось, — откликнулся Флюид.

— Ненужного времени не бывает. Бывает только запасное и дополнительное, — тут же отозвался Дождевальник. Он зашелестел листвой и перенёс корневище поближе к кораблям.

— И со мной такое тоже бывало, — Брок оторвался от корабля. Его цветки заметно увеличились. Пэк хлопотнул крыльями что-то невразумительное и перекувырнулся в полумраке за окном.

— Расскажите поподробнее, — попросил Колдун.

И даже Пэк, когда он набрал достаточно темноты и вернулся, рассказал историю о том, как однажды он опустился вниз вместе с кораблем и попал в полный штиль. Там, конечно, не обошлось без колдовства. И всем это было ясно. Флюид, став почти прозрачным от той торжественности, которая присутствовала в разговоре, сказал, что оно никому не принесёт вреда. Пораженный Колдун сказал чуть заговаривающимся голосом:

— Я знал, что ты сейчас скажешь, а если не ты, то я сейчас скажу, что, накладывая заклятье, надо предвидеть все далеко-далеко идущие последствия.

— Знать это можно. Думать нельзя. Ведь мысль материальна.

— Скажи, Колдун, — зашелестел листвой Дождевальник.— А если Флюид что-то увидел там, то могу я это изменить или всё будет так, как он видел?

Флюид в это время завис над кораблём и крепил заклятия предсказанием судьбы корабля, а может быть чем-то ещё, слышным только им двоим.

— Знаешь, Дождевальник, у тебя есть выбор, — сказал Колдун.— Ты своими поступками, мыслями рисуешь то, что видит Флюид.

Во время этого короткого разговора Пэк расправил крылья.

— Разрешите сказать, — сказал он.

— Конечно, —сказал Колдун.

— Мне придётся спуститься вместе с этим кораблём. Я хотел бы, чтобы вернувшись я снова нашёл вас.

— Мы все идём с тобой,— сказал Колдун, и они исчезли за псевдожелезной дверью вниз...

... Однажды, когда Пэк шёл знакомым коридором по подземелью, ему встретилась Знахарка с какой-то тёмной личностью. Они спросили, не видел ли Пэк Флюида. На что Пэк ответил, что Флюид не любит подземелий, потому что тут сыро. Но они сказали, что несколько минут назад тут проносился Флюид, и даже показали отпечатки следов в воздухе. Пэк пожал плечами, крылья его всколыхнулись и опали, и пошёл дальше. Чеширский Кот, к которому шёл Пэк, отправился ловить мышей в N-мерном пространстве. От него осталась только улыбка с наилучшими пожеланиями. Пэк не стал дожидаться, пока он вернётся с охоты, и двинулся дальше. Вдруг ему опять встретилась Знахарка с личностью. Личность задала всё же вопрос про Флюида, и Пэк присмотрелся к ней. Это был всего лишь сгусток информации, который Знахарка часто брала с собой, с длинными ушами. "Зачем ему всегда нужно всё знать?«—подумал Пэк. Впрочем, он недолго размышлял над этим вечным вопросом потому, что Знахарка перешла в синий цвет и сказала, что нужно выудить из космической пыли... Тут она внезапно перекрасилась в красный, своды пещеры озарились красным цветом, и... Пэк понял, где он оказался. Этот кусок Млечного Пути пылился чаще других. Звёзды приходилось снимать, протирать влажной тряпкой, разогревать и вешать на место. Пэк начал снимать звёзды и в наступившей темноте он почувствовал скользящую поступь Царицы Ветров и Тьмы. Полярное сияние было её одеждой. Исполненный благоговения и ничтожества, он опустился на колени и сделал священный жест, но она прошла, даже не удостоив его взглядом. Пэк снял все звёзды и через наступившую темноту очутился высоко в горах, вышел из темноты за окном его силуэт, и он увидел Никора. Этот покрытый от старости зелёной плесенью, вечно ворчащий Никор мастерил черную дыру, воспользовавшись для этого самыми примитивными инструментами. Кроме него у самой двери вниз виднелся Дождевальник. Он цвёл, и под его лиловой листвой сидела Фрейлина. Она читала книжку «Как пользоваться окнами». Несомненно, Дождевальник тоже читал её, но он никогда не пользовался Окнами. Фрейлина явно была не в ладах с Окнами. Её длинное белое платье было свежеиспачкано о какой-то свежевыкрашенный косяк.

— Хэй, Никор, — окликнул его Пэк, — у тебя есть силуэты?

— Нет, — ответил Никор. — Для этого ведь нужна полная темнота. Вот закончу делать эту дыру и отправлюсь ловить силуэты.

— Ладно, — ответил Пэк, взвалил на спину такелаж и, попрощавшись со всеми, стал спускаться вниз.

Где-то на уровне подземелий его окликнул Флюид. Флюид подплыл к нему, и Пэк хотел сказать ему о Знахарке. Но Флюид уставился Пэку за спину и спросил:

— Что это?

На месте крыльев красовались канаты, узлы, обломки рей, водоросли.

— Это такелаж, — сказал Пэк.

— А почему он такой странный?

— Корабль попал в бурю, его сильно потрепало, а такелаж вообще занесло чёрт знает куда! Его обнаружили и прислали к нам наверх. Вот несу возвращать.

— А-а-а, — сказал Флюид и медленно начал таять в воздухе. Стекающие с него капли оставляли следы в воздухе. И Пэк подумал, что когда он будет подниматься наверх, следы, возможно, ещё будут видны...

Четыре чёрные дыры, чертя колёсами темноту, несли их чёрт знает к чему. Высовываться из дыр было очень трудно: встречный поток времени сдувал всё на своём бесконечном пути. Но когда во внешнем мире стемнело и время стало течь незаметнее, а главное — фаршированные желудки утряслись в своих хозяевах, Колдун по очереди проявился в каждой дыре и справился о еде. На что Вымпел неопределённо провёл рукой где-то под клотиком. А Брок, не переставая жевать, кивнул на стол, где разбегались остатки трапезы. Вслед за Колдуном Пэк высунулся из черной дыры, и его снесло в ту дыру, где поселился Никор. Там уже наступило лето и все впали в спячку. А Пэка унесло в следующую дыру. Он взлетел и огляделся. Сверху дыру освещали цветки Дождевальника. Они отражались во Флюиде, и казалось, что он мерцает, как Млечный Путь. Им обоим не хватало места. Флюид попытался взлететь повыше, а Дождевальник цеплялся за него своими корнями и сучьями. Напротив сидели Колдунья, Костёр и Фрейлина. В этой дыре не было кораблей, как в дыре у Брока, и Пэк примостился между двумя чёрными воронками. Внизу под ними было уже много всех и звучало Таро. Таро уже вползло наверх и спустилось вниз, как вдруг неведомая сила потащила Флюида вниз и чуть было не приковала его к стенке. Но он вырвался и, взлетя ещё выше, стал стекать себя в порядок. Вдруг такая же сила охватила Пэка. Он стал цепляться когтистыми лапами вверх по склону. Вниз посыпались две пещеры и поползла воронка. Но сила изменила своё направление, вытолкнув воронку вместе с Пэком наверх. Пэк пригладил перья. Чёрную дыру трясло и постукивало о развалины древних утопий. Тут извне раздался свет. Сразу же задуло Костёр, поблёк Дождевальник, а тех, кто торчал внизу, разнесло по своим дырам. Стало темно, Пэк застрял ногой в воронке и никак не мог выбраться. Стояла весна, медленно выцветал Дождевальник, стояла предспячная полудрёма. На исходе весны Дождевальник отряхнул сухие, шуршащие листья, помог Пэку вывернуть ногу, и тот проявился в дыре Колдуна. Там сконденсировались те, кого не разнесло ветром времени. Дитя припарковалось поперёк всей дыры. Ей в унисон бибикал что-то своё Колдун. Капало, отчётливо слышалось бульканье...

...Кончилось лето, наступила ночь. В потоке времени выстроились в линию корабли. Как перед боем, но зачехлённые. Только рога возносились над бездной упаковки и кончались где-то там, далеко. Вдоль кораблей выстроились outrangerы. Дыры замедлили свой бег, и все вместе с кораблями посыпались наружу. На Руже А-Ярус и У-Ярус складывали их штабелями. Пустыня Руж простиралась до самого Валдая. Колдун ещё с кем-то отправились искать Валдай. А мы осмотрелись. Рядом с нами приземлились ещё чьи-то корабли и их пассажиры. Своим ходом корабли проплыть не могли, поэтому они пошли нашим ходом. Этот хитроумный ход заключался во взваливании кораблей на спины (палки, реи, ветви, паровые и воздушные подушки) и летании (топании, ползании, течении) по следам Колдуна. Наши светлячки не давали потерять след Колдуна: при освещении песок шевелился, как будто по нему только что прошёл Колдун. Валдай всплыл и качался на волнах неведомого света. Колдуна мы нашли, осталось найти воду для кораблей. Этим занимались все прибывшие в Валдай корабельщики. Библиотекарь с Пажом и Вымпел с Броком отошли искать воду. Вода пришла, когда Лун и Пэк перетягивали корабли. Так в Валдае появился водопровод. Внутри Валдая Колдун и Корриган слушали мудрость седых Штурманов. Становилось теплее, часть outrangerов дремала прямо в воронках, купаясь в морской пене. Когда третий раз пробило полночь, Колдун, Колдунья, Корриган, Лун, Пэк и Брок расположились вокруг Костра. Брок раскинулся дальше всех, чтобы не опалить цветы. Колдун накрыл всех своим волшебным покрывалом. Все спали. Прошло лето, наступила зима. Колдун и Корриган, почувствовав Холод, вылезли из-под покрывала. А Холод занял их место и выгнал всех остальных. Морскую пену скатывали про запас в дальнюю дорогу. Снаружи А-Ярус, Коэн, Никор и Пэк радовались остаткам вчерашнего водопровода. Лун и Колдун прибежали с колдовством, которое должно было доставить нас к корабельной воде. Это колдовство, оставшееся наверно с тех времён, когда Ружа была морем, было настолько примитивным, что кораблям пришлось подплывать к нему по песку. Колдовство тряслось и подпрыгивало, в нём то пахло могильной сыростью, то свежий ветер трепал сложенные паруса. Но мир всё время поворачивался лучшей стороной...

...Колдовство кончилось и начался обыкновенный дождь. Точнее, не совсем обыкновенный: корабли, а за ними и воронки, ушли к большой воде. Затем корабли собрались, а rangerы перекусили. Дождь потоком устремился к еде. Еда постепенно всплыла и растаяла у всех во рту. «К хорошей погоде», — подумал Костёр и надолго выключил лампочку. На кораблях Колдуна и Сержанта взвились флаги, и корабли стали спускать на воду. К сожалению, один из деревянных кораблей врос в землю в неустановленном месте и лишь вернувшись, Колдун увидел его цветы, затерянные в реке Времени. Поэтому Колдун превратил Библиотекаря и Жену Императора в груз. И, несмотря на все протесты Костра и Брока, загрузил их в корабли. Смирившись с тем, что груз нельзя оставить на берегу, Костёр решил выбросить его за борт на воде. И, вдохновлённый этой мыслью, столкнул корабль вместе с грузом и Пэком в воду. Корабль долго носило от острова к острову, пока не прибило к острову Девяти Маран. В таком составе (девять Маранов и десятая ласточка) они продолжали свой путь дальше. А дальше по озеру плыли волны. Они заплывали в корабль то с носа, то с кормы, а одна очень опасная волна захлестнула бесценный груз, перекатясь через борт и чуть не перевернув корабль. С неба тоже что-то текло. Пожалуй, только Костру не страшна была вода. Он сидел в своём грибе-дождевике и махал крючьями. Изредка язычки пламени доносились до Пэка, и то одно, то другое его крыло становилось сухим. Тем временем корабли раскидало по озеру. И Лун сделал небольшой фокус — он пускал дым и удерживал звук, пока тот не настигал другого корабля. Корабли собрались вместе и, из последних сил цепляясь за воду, поплыли прочь из этого околдованного озера. На высоком лесном берегу стоял деревянный алтарь древних. Rangerы разложили жертвенный огонь, достали из воронок и из банок камбалу, кильку и паштет, смешали всё это с хлебом. И с кусочком огня свято хранили это у себя в желудке до тех пор, пока духи озера не смилостивились над ними. Сначала Знание пришло с рунами истинного названия выхода — Либья, а затем караван миновал ловушку длиной в полкилометра туда и километр обратно. В конце озера пришлось уворачиваться от подводных духов — каряк. Они с отчаянной смелостью лезли под корабли, а rangerы не менее проворно цепляли их крюками. Но выход открылся только тогда, когда усталый, разбитый лагерь добыл огонь. Огонь выскочил из самой сердцевины сухостоящей сосны. Повеселевший Костёр пошёл добывать себе пищу, Прибой, Корриган и Фрейлина развесили сушить на «Китайскую стену» итальянское спагетти, кто-то снял с себя шкуру и пошёл сушиться, а кто-то отправился рыть пещеры, так как дождь не прекращался. Он шёл с небольшими перерывами, пока все не расползлись по пещерам. А в перерывах от огня доносились чавканье и хруст (ломали стену), звуки песен да души отравленных баек поднимались с дымом вверх. В пещерах было сыро и Холод. Он выгнал первых rangerов к огню. Топор долго прыгал на бревне, но, в конце концов, найдя место поудобнее, затих. В глубокое голубое ущелье потекла сгущённо-молочная река с геркулесовыми берегами. Последние негодяи выползли из пещер, услыхав про радостную встречу ложки и миски. Но мох — хозяин грязной миски — принёс весть о том, что в давние-давние времена на острове была битва. Колдун без труда обнаружил остатки древних стен, и Пэк взлетел на одну из них. Укрепления смотрели бойницами в ту сторону, откуда впервые появились корабли. Поняв, что они здесь нежеланные гости, rangerы через полчаса снялись с острова. Корабли один за другим вошли в выход (прочь из этого околдованного места!). И лишь призрак двух крюков, забытых Флюидом, ещё долго висел в лесном тумане над островом...

Grey