Ехал я один, ребята летели на самолёте, так что всё тяжёлое сгрузили мне. Помимо катамаранной ерунды, вёз я пять литров спирта. Рюкзак получился около 40 кг, лямки проскальзывали, особено левая.

Поскольку загранпаспорта мы отдавали на оформление виз, билет на поезд покупался на внутренний паспорт. Брать я его с собой не хотел, мало ли, утонет рюкзак или украдут его, останусь совсем без паспорта — а так один дома меня ждёт. Ну и вообще — свидетельство о смерти тоже в обмен на паспорт выдают. В общем, с трудом объяснил проводнику эту чехарду с паспортами, на вокзале же отдал один Тихону, и поехал.

Поезд был мало похож на казахский — полвагона были пустыми почти до конца. Проводник попросил ему помочь провезти через границу громкоговоритель, не смог отказать. Кто-то из пограничников очень хотел посмотреть, что у меня в рюкзаке, но когда я ему предложил собрать всю команду и стащить его вниз с третьей полки, передумал. Шесть ночных таможенных проверок напрочь сломали мне режим, я спал днём, а по ночам читал в тамбуре Hitchhiker's Guide to the Galaxy.

Одному ехать скучновато. Со мной в купе ехал железнодорожник, который когда-то заведовал эвакуационными работами на участке от Чимкента до Кызыл-Орды, проверял состояние путей, а сейчас ушёл на пенсию. Рассказал несколько грустных историй.

В субботу, 25 сентября, в седьмом часу утра, я приехал в Алмату. Самолёт прилетал примерно в то же время, и мы договорились встретиться как можно раньше на автовокзале Сайран, откуда ходят автобусы на Инин. В это время обменники ещё не работали, но у меня оставались несколько тенге с позапрошлогодней поездки, на маршрутку хватило. Наш автобус ходит примерно раз в сутки и ушёл через несколько минут после моего приезда. Расписания как такового нет, один автобус просто ходит туда-сюда, и когда он будет снова, в справочной не знают.

Почему-то мы договорились встречаться у касс каждые 15 минут, и это было очень глупо — я смог это как следует осознать примерно через два с половиной часа ожидания. То ли они задержались на вылете, то ли возникли проблемы с таможней, то ли они перепутали вокзал (в Алмате есть ещё автовокзал Саяхат) — в любом случае, торчать на вокзале дальше мне казалось довольно тупо. К великому счастью, недалеко от Сайрана живёт моя знакомая, так что я смог привести себя в порядок, позавтракать, узнать, что самолёт задержался, и только в 10-30 приземлился в Алмате.

Так что встретились мы с Олегом Калашёвым и Андреем только в начале двенадцатого. Ещё раз выяснили про автобусы до Инина или хотя бы Жаркента (городок у границы), не спеша поели, купили всякую недостающую мелочь, и поехали до границы на такси за 5000 тенге (чуть больше 1000 рублей).

Такси нас довезло до небольшого посёлка Каргош. За колючей проволокой начинается приграничная полоса в несколько километров, потом казахская таможня, нейтральная территория, китайская таможня — и китайский Карагос.

Мы приехали около шести, а таможенники, оказывается, тоже люди, и в шесть или пол-седьмого прекращают работать. Однако, до границы мы всё же решили доехать, вдруг успеем. Водитель, который нас привёз, дал рекоммендации: до казахской таможни через пост нас могут провезти только местные таксисты, которые стоят тут же. Стоит это 200 тенге за каждого, но они всё время норовят обмануть, поэтому денег пока не доедем, не давать. Он сам договаривается с начальником местных таксистов и уезжает. Тот уже сажает нас в машину. Но на посту пограничник говорит, что уже поздно, и просто так он нас не пропустит. Олег отдаёт ему 500 тенге, и мы едем. Не проезжаем и километра, как водитель говорит, что мы должны тут же отдать ему 1500 за проезд. Мы, конечно, сопротивляемся, поскольку только что при нас договорились за 600. Машина разворачивается и едет назад.

Мы опять в Каргоше. Везти нас уже никто не хочет. Таможня закрывается, и, как выясняется, до утра понедельника. Автобус на Инин тоже пойдёт только в понедельник. Позвонили в аэропорт, самолёты на Урумчи (столица Синцзян-Уйгурского автономного округа, ближайшей китайской провинции) летают в понедельник, среду и пятницу. В Алмату ехать особенного смысла, да и возможности, нет, так что мы остаёмся на границе, на постоялом дворе, куда нас поселяет один из дальнобойщиков, дядя Толя.

Две ночи мы провели в обществе дальнобойщиков, которые, как и мы, ждали понедельника.

Дядя Толя, с прибалтийской фамилией Вимбо, лет сорока, рассказал, что здесь живут уйгуры, люди черезвычайно неблагонадёжные, так что по улице надо ходить осторожно, следить за вещами и так далее. Он много раз ездил в Китай, научил Андрея говорить по-китайски «пекинское пиво». Дядя Толя представил хозяйку, Бибигуль, как свою вторую жену.

Санёк, лет тридцати, сын партийной работницы, в какой-то переделке получивший шесть ножевых ранений в спину, чуть не угодивший на десять лет в тюрьму за преступление, которого он не совершал (пришлось продать дом и машину, чтобы откупиться). Работает на Asiatrack.

Радик, ранее судимый, работает в частной перевозочной компании, и сейчас как раз отвозил груз в Китай. Компания ему не заплатила за прошлый рейс, и, узнав от Санька, что в Asiatrackе есть свободный MAN, решил бросить машину и утром же ехать в Алмату устраиваться.

Вечером нас ожидало испытание огненной водой. Мне удалось отмазаться, к счастью, а ребятам нет, к сожалению. Радик продемонстрировал особую тактику пить водку — он разливает всем, держит стопку, и говорит, все выпивают, а он вроде как занят, он наливает снова и так далее. Олег читал лекцию про четвёртое измерение. Андрей всё собирался пойти или поехать в Жаркент за пожарным шлангом для упоров, который надо было взять ещё из Москвы, но он постоянно был занят общением. Уже в воскресенье во второй половине дня он пришёл в комнату и говорит: «Мне еле удалось от них отделаться, я сказал что уже довольно пьян и очень хочу спать. Так что я лягу и буду притворяться, что сплю.» Лёг и захрапел.

Откуда-то появились нарды. Я пару раз обыграл дядю Толю, Радик начал играть, да в середине партии разозлился на доску и бросил. С Саньком я сыграл партий семь. У него своя стратегия — после каждого моего хода он говорит, что это отличный ход, что со мной интересно играть, что я играю как узбек — непредсказуемо и сложно. Тем самым он отвлекал моё внимание и я никак не мог сосредоточиться, ошибался, а он продолжал меня нахваливать. В общем, выиграть я ни разу не смог.

Во вторник, то есть завтра, в крайнем случае в среду, нам нужно было быть в Ечене, иначе нам придется ждать там 8 дней и мы опоздаем на встречу. Ребята доехали от границы до Ечена за 4 дня. Вывод — мы должны были спешить.

В понедельник утром в семь утра мы уже были на посту. Конца очереди грузовиков не видать. Довольно зябко. Таможня открывается в девять, через пост начинают пропускать в восемь.

Дядя Толя посоветовал нам найти «симпатичного уйгура в сомбреро» на Газельке, он уж точно довезет нас до таможни за 200 тенге.

Подъехали два автобуса на Урумчи через Инин. Водитель одного из них, женщина, немного говорила по-русски.

— Сколько стоит доехать до Инина (~100 км)?

— 100 юаней (8.2 юаня = $1).

— А до Урумчи (~600 км)?

— 100 юаней.

Не разобравшись с этой арифметикой, мы решили перейти границу, в надежде, что там, в Китае, будет много автобусов, и они будут дешевле и быстрее.

Через час появилось сомбреро, в полной Газели. Дядя Толя дал Олегу неправильное имя, так что ему не удалось вписаться. Но откуда ни возьмись, появился сам дядя Толя, поговорил со своим знакомым, и мы уехали на границу.

До открытия таможни оставалось полчаса. За это время мы познакомились с человеком, который позвонил своему агенту в Китай и узнал, что из Инина на Кашгар летают самолёты, и один из них вылетает как раз сегодня. Он обещает на той стороне познакомить нас с водителем, который понимает по-русски и отвезёт в аэропорт.

На границе нас, российских граждан, казахи выпускают без очереди. Между казахским и китайским постами опять надо ехать на маршрутке и платить по 250 тенге. На китайской таможне тоже не было проблем, и вот мы в Китае.

Стоит только выйти с территории таможни, как на тебя набрасываются десятки шофёров и менял и разрывают тебя на части. Реально разрывают, тянут за руки, за одежду, и говорят на разных языках. Нам троим с трудом удалось сбиться в кучку.

Обещанный водитель нас уже ждал, но не тут то было. Он говорил какие-то неконкретные вещи, и садиться в машину до того, как станет ясно, куда мы едем и за сколько, мы не хотели. Другой водитель предлагал уехать до аэропорта ещё дешевле, и посадить нас на самолёт, который улетает как только мы туда приезжаем. Опять же, знание расписания всех авиарейсов наизусть довольно странно. Тем временем нашёлся Рома — уйгурский проводник наших ребят, который проехал с ними от Инина до Ечена. Он сказал, что автобус на Кашгар нас уже ждёт, но это нас совсем не устраивало — он идёт два дня.

После долгих препирательств мы меняем деньги и договариваемся уехать в аэропорт Инина за 100 юаней. По дороге выясняется, что прямой самолёт только завтра, а сегодняшний рейс — через Урумчи. Водитель очень хочет увезти нас сразу в Урумчи, чтобы мы улетели оттуда. Мы же почему-то ему не верим, и хотим сначала попасть в аэропорт и узнать расписание. Он предлагает нам высадиться на полпути, потому что в аэропорт ему ехать не хочется, и всё тут. Мы возмущаемся, в итоге он звонит кому-то, кто говорит по-русски, и нам объясняют, что можно улететь сегодня в Урумчи, а завтра рано утром оттуда — на Кашгар. Это получается даже дешевле, чем напрямую завтра. Странно, но водитель и голос в телефоне всё-таки уговаривают нас заехать в агенство купить билеты и потом ехать в аэропорт. Тут же мы отправляем факс с нашими паспортами в Инин, в агенство, и там оформляют билеты пока мы едем.

Вообще-то я не заметил границы между городами. Думаю, промежуток всё-таки был, но небольшой, и мы его проспорили или проспали. Широкая дорога, вдоль неё одинаковые здания с вывесками, на обочине — велосипедные дорожки, на них велосипеды, на них китайцы.

По дороге купили китайскую sim-карточку, по которой можно звонить в Россию. SMS посылать и получать в Китае невозможно, или, по крайней мере, нам не удалось этого добиться. Сам телефон я взял с собой из Москвы.

Приезжаем к агенству, русскоговорящий китаец выносит нам билеты. Мы согласились заплатить по 1350 юаней за каждого, но внимательно рассмотрев билеты, заметили, что на них стоит цена 850. Но раз уж договорились, пришлось платить, деваться было некуда.

В аэропорт мы прибыли около 12 часов дня по местному времени, это на час больше алматинского, и на 2 меньше пекинского. Наш самолет в девять. Мы поднялись в кафе, где состоялся первый опыт общения через разговорник. Андрею не удалось правильно выговорить магическую фразу «пекинское пиво», и все пили обычный кофе, за который мы дорого заплатили — 60 юаней за 6 чашек. Олег нашёл столовую и мы перебрались туда. На столе — большой стеклянный вращающийся круг, на который ставят все блюда. Каждому из нас была выдана миска с рисом, туда же надо было накладывать и всё остальное. Из приборов, разумеется, только палочки. Часа два мы просидели там, а потом вышли на улицу. Я дочитал The Hotel «New Hampshire», который начал в поезде.

Аэропорт находится за городом, вокруг никаких вывесок и вообще зданий — только сам аэропорт, столовая да туалет. Людей тоже нет, совсем. Мы устроились на ступеньках и перепаковали рюкзаки так, чтобы у меня не было перегруза. Это заняло ещё часа полтора. Попробовали найти официальные кассы, но их не оказалось. Олег отыскал в справочной девочку, говорящую по-английски, и выяснил вопросы времени. К вечеру стали подтягиваться люди, видимо наш рейс был единственным в этот день.

На посадке мы сильно выделялись среди китайцев, к нам подошёл специальный человек, спросил по-английски, куда мы летим и показал, куда идти. И очень кстати, потому что иероглифы мы различать не умеем.

Надо же, нас пустили в самолёт.

Мы прилетели совсем поздно, около полуночи по Пекину. От гостиниц отказались, сочтя, что это дорого, и хотели остаться в зале ожидания. Но выяснилось, что аэропорт закрывается на ночь, и нас выгоняют. Они даже не поленились найти англоговорящего, чтобы нам это объяснить. Пришлось уйти.

Мы прошли пару километров, до первого кафе под открытым небом, и провели в нём всю ночь. Пальцами заказали три ведёрка китайской лапши. Два из них ещё можно было есть, а третье было совершенно острое, поэтому мы передавали их по кругу. Советчикам скажу, что если бы мы их перемешали, то есть нельзя было бы ничего. Пошёл дождь, мы подвинулись под навес. Ночь длинная, и мы с Олегом учили Андрея играть в преферанс. Получилось довольно неплохо, в итоге он проиграл всего 60 вистов. Около двух ушли последние посетители, а в три — и хозяйка. Пришёл ночной сторож, который почти сразу улёгся спать.

В пределах прямой видимости от нашего укрытия находилась пожарная часть, а шлангов у нас так и не было. Нас так и порывало пойти их поискать, но почему-то не сложилось. 28 сентября, во вторник, рано утром, сильно замёрзшие и без шлангов, мы ушли в аэропорт.

На контроле багажа начались проблемы. Мой рюкзак предательски пищал, это сильно не понравилось охраннику, и он попросил разрешения его разобрать. Возился с ним полчаса, выложил половину вещей, а рюкзак все звенел. Говорю, что это из-за станка, но он мне не верил. Ребята за кордоном совершенно извелись — ещё бы, найдут спирт, будет скандал. Но, слава богу, охраннику это надоело раньше, мы с ним упаковали все вещи обратно, и нас пропустили.

В этом миллионном уйгурском городе мы провели меньше часа. Сразу по прилёте сели в маршрутку, в которой, по счастью, также ехала европейка, говорящая по-английски и по-китайски. Рты наши раскрылись от удивления: старый Кашгар — это нагромождение глиняных одно- и двухэтажных домов, детские песочные постройки, увеличенные до человеческих размеров.

Нас довезли прямо на автовокзал, где мы нашли машину и уехали в Ечен. Я с картой в руках смог выяснить что-то из расписания, и даже попробовал перерисовать пару иероглифов с названиями Кашгар и Ечен, но это не помогло: водитель оказался уйгуром, не понимающим китайских иероглифов, так что даже разговорник оказался ненужным.

Кроме машин, по дороге встречались люди на велосипедах, вьючные ишаки и лошадные повозки. Китайцев почти нет, всё уйгуры. Указатели дублировались на китайском и уйгурском (тюркский язык, для письма использующий арабскую вязь). Всю дорогу мы с удовольствием слушали по радио уйгурскую музыку. В новостях промелькнуло какое-то сообщение про Россию, и мы его опознали. Обменялись с водителем набором слов «Россия-Москва-Путин», поулыбались друг дружке.

Автобусы на Али отправляются уже с трассы, в четырёх километрах от города. Никакого специального автовокзала там нет, просто стоянка, так что мы очень боялись проехать мимо или свернуть не там. Водитель пару раз выходил и спрашивал дорогу, в конце концов завёз нас на площадку, на которой стояли два автобуса, и говорит, точнее, показывает — приехали, вылезайте. Стоп, а где же стоянка? Грузовики? Вот, говорит. Мы не поверили. Это должно быть на трассе, а он отвёз нас куда-то в кусты, ничего похожего на стоянку. Ну да, стоят два автобуса с иероглифами, но они ремонтировались, один был без колёс, и это было больше похоже на ремонтную базу, чем на то место, куда мы хотели попасть. Водитель подвёл Олега к какому-то корейцу, и они жестами и через разговорник выяснили что и как. Наш водитель-уйгур уехал, получив 210 юаней вместо 200 (вроде как за то, что он нас не до Ечена вёз, а ещё 4 км).

С помощью двух гонконгцев объяснились окончательно. Кореец оказался начальником автобазы, которая обслуживает направление Ечен-Али. Оказалось, мы приехали рано. Было известно, что перевал открыт только три дня из десяти — 8, 9, 10, 18, 19, 20, 28, 29 и 30 числа каждого месяца. Но то ли это как-то менялось, то ли из-за большого китайского праздника окончания сбора урожая (с 1 по 10 октября) всё перенесли — короче, сидячий автобус отправлялся только завтра, 29 сентября, в пять вечера, а лежачий — послезавтра. Мы купили билеты на завтрашний (за 350 юаней), потому как на самом деле автобусы отправляются по заполнению, и если не наберется народу, то лежачий может совсем не пойти, и это будет труба.

Мы уехали на такси в город, и поселились там в гостиницу за 30 юаней / койка, туалет в коридоре, совмещён с душем. Но мы были рады даже этому, умылись и побрились. Прогулялись по городу. Олег всё ещё был в шортах, и на него постоянно смотрели прохожие — больше голых ног не было в этом городе. Утром не стало и этих, Олег надел штаны. Напротив была школа, и вечером из неё высыпали пионеры. Все в одинаковых голубых костюмах, в красных галстуках — и все как один ужасно грязные.

Разбудили нас звуки громкоговорителя — десятки людей вышли на площадь, чтобы вместе сделать утреннюю зарядку. Я так и не знаю, это в честь праздника, или так каждый день происходит.

Прошлись по базару, Олег купил себе сплавные кеды ($2), а я тюбетейку за 7 юаней, в которой потом ходил до самого сплава. На базаре ко мне подошёл уйгурский мальчик, и заговорил по-английски. Дальше вопроса «почему вы приехали именно к нам?» разговор не пошёл, но даже за эти две минуты вокруг нас собралось человек 20 зрителей.

Мы приехали к автобусу пораньше, чтобы занять места. У нас ещё оставалось часа два до отправления. У Андрея была навязчивая идея постричься, мы нашли парикмахерскую, и он жестами объяснил, что ему надо. Тыкал на свою голову, обросшую, и на мою лысую. Наконец его усадили в кресло. Помыли голову — он удивился, начали делать модельную стрижку — он завозмущался, нашёл машинку, протянул парикмахерше. С ужасом она поняла, что его надо постричь налысо. В итоге за эту недолгую процедуру с долгой прелюдией пришлось отдать 30 юаней. После стрижки мы успели немного поиграть в билльярд — народную китайскую игру, столы черезвычайно низкого качества стоят на улице во многих местах.

Встретили европейцев, которые поедут с нами на одном автобусе. Японец, испанец, двое израильтян, парнишка из южной африки и шведская девушка с русским мужским именем ваня. Мы погрузили рюкзаки на крышу, сели в автобус, и поехали.. До другого автобуса. Конечно, в результате пересадки мы получили самые неприятные места, на колёсах. Потом мы поехали заправляться и выехали в итоге в девятом часу.

Дорога в Тибет пролегает через хребет Кунь-Лунь, 1100 км по горной дороге, несколько перевалов, самый высокий — 5250 м. Часть пути проходит по спорной территории, которую Китай отнял у Индии 45 лет назад. Это пустынная местность, где никто не живёт, и потому настоящей войны между Китаем и Индией нет. Но и мирный договор не подписан, страны находятся в состоянии перемирия.

Первый раз мы ночевали перед въездом на перевал, который открывали только на рассвете. Сидя в промёрзшем автобусе спать было совершенно невозможно. Утром мы проходили контрольный пост, где переписывали паспорта китайцев. Иностранцев почему-то пропустили без записи. Здесь я выучил два первых иероглифа — м и ж. Скоро от пыли, тряски и высоты у нас заболели головы и животы — у кого что. Хорошо ещё, что у нас были с собой респираторы — мало того, что очень пыльно, так китайцы ещё и курят в автобусе. Мы устроили себе одно лежачее место на рюкзаках, в проходе. Но для меня лучшим лекарством оказался Олегов плеер с несколькими песнями воплей видоплясова. Есть в дороге совсем не хотелось, но мы регулярно обедали в каких-то придорожных кафе, а к вечеру и вовсе остановились на ночёвку в guesthouse. После сна в автобусе даже эта одна комната на всех казалась раем.

Следующий день прошёл в том же режиме. Днём мы догнали гонгконгцев, которые за день до нас выехали в Али на траке. Теперь они уже не считали это хорошеей идеей и пересели в наш автобус.

Около десяти вечера мы уже приехали спать, но водитель встретил своего коллегу, который ехал из Али, и выяснил, что доехать надо как можно быстрее, поэтому мы резко вскочили и поехали дальше. С больной головы Олег забыл у кровати свой фотоаппарат, и вспомнил об этом через полчаса. Пришлось разворачивать автобус. Слава богу, камера была там, где её оставили.

Ещё один кошмар закончился в три часа ночи, когда мы приехали в Али. За двое с половиной суток поднялись на четыре километра. Мы высадились, и поехали по городу искать гостиницу, в которую селят иностранцев, а таких примерно 5 из 50. В одной из них, в отеле Шихуанхэ, оказалось достаточно места, и мы остались там. Нас решили поселить в двухместный номер и ещё одного — в люкс. Почему-то не хотелось платить столько денег, и мы долго спорили, уже в номере, что двух кроватей нам вполне хватит. В итоге нас отпустили как есть, и мы заплатили 150 юаней за полторы ночи — эту и следующую.

Утром нам нужно было оштрафоваться, поменять деньги и узнать, когда автобус на Менсер (место встречи).

В Али есть банк, Agricultural Bank of China. Мы с Олегом отправились туда, чтобы продать наши баксы. Отстояли очередь в кассу, и жестами спросили, меняют ли тут деньги. Нас отвели на второй этаж, в офис, где сидел также не говорящий по-английски начальник. Сначала он говорил, что ещё неделю нам не удастся ничего поменять, но мы отказывались это понимать, и в итоге он сдался и поменял нам $400 по самому выгодному за всю поездку курсу 8.22.

Все иностранцы, которые приезжают в Тибет, должны получить пермиты на 20 дней путешествия. Это можно сделать за 50 юаней, например, в Пекине или Лхасе, но нам туда не по пути. В Али тоже можно, но поскольку ты уже в Тибете, а пермита у тебя нет, то нужно заплатить ещё 300 юаней штрафа. Пермиты выдает специальный отдел полиции. Это стандартная схема, которую проходят все иностранцы. Так же поступили и мы. А ещё съездили на вокзал, купили билеты на завтрашний автобус в Пуранг (приграничный город), проходящий через Менсер.

Андрей остался в гостинице шить упоры из купленного по дороге буксирного троса, а мы с Олегом пошли искать интернет-кафе. Два раза прошли мимо него и нашли только с помощью китайца, который вчера ехал с нами в автобусе. Интернет в Китае дешёвый (3-5 юаней в час), но у всех китайцев есть специальные именные карточки, которые они предъявляют всякий раз, как подключаются к сети. Иностранцам в этом смысле проще, если удаётся убедить, что вне Китая таких карточек нет. Там, куда мы пришли, стояли компутеры с Windows 98, и они категорически отказывались понимать русские сайты. Мы не могли даже попасть в почтовый ящик, не говоря уже о том, чтобы прочитать письмо. Нам пришлось завести адреса на mail.com, но это не решило проблему — мы научились писать, но не могли прочитать уже написанное. Через два часа был найден способ, поочередно меняя кодировки и с помощью сайта translit.ru, мы прочитали всю командную почту, но ничего нового так и не узнали. Зато отправили всем свой китайский номер телефона (как оказалось, неправильный, вечером пришлось ещё раз приходить и перепосылать).

В этом городке ярко-зелёных такси в несколько раз больше, чем других машин. Они везут куда угодно за 5 юаней и постоянно гудят. Для порядка на перекрёстках стоят передвижные светофоры, работающие от солнечных батарей.

Ночью мы взяли фотоаппарат и пошли снимать луну. Убедились в обилии разноцветных парикмахерских, которые по вечерам превращаются в публичные дома. Как только настроились, луна зашла за тучу. Пришлось подождать ещё минут пятнадцать рядом со штативом, пока она появится снова. Мы с Олегом вспомнили прошлую субботу, когда задержали самолёт и мы не успели пройти границу, и эту, когда нам сто раз не повезло, и сделали вывод, что суббота — день тяжёлый, а совсем даже не понедельник.

В 11 утра, в воскресенье, 3 октября, мы сели на автобус Али — Пуранг и собирались доехать на нём до Менсера. Обнаружили в автобусе своих вчерашних иностранцев. Все они закупились респираторами. Поехали по отличной асфальтированной дороге, обрадовались, но через пять километров она кончилось, и начались те же ухабы, что и вчера. Но всё же около четырёх вечера мы доехали до Менсера.

Ещё из автобуса увидели Андрея Чернышёва и Сергея Смирнова, играющих в биллиард. Мы сгрузили рюкзаки, порадовались тому, что встретились с нашими, узнали, что ребята с горы ещё не пришли, а в Менсере делать нечего. Раз уж проезд до Менсера и до Манасаровара одинаково стоит, то почему бы нам сначала не посмотреть на священное озеро — и мы уехали на том же автобусе дальше (ещё 100 км). Автобус заехал в Дарчен, небольшой посёлок у подножия Кайласа, съехал с трассы Али — Лхаса и уехал на юг, в Пуранг. Всю дорогу, в темноте, тибетские девушки хором пели песни. Олег потом долго сокрушался, что не записал их на диктофон.