..Однажды, когда солнце было уже высоко, четверо Древних убежали с Ровесниками от предстоящих трудностей. Начало поражало Древних. Никто не заметил ни зелёного клубочка, ни красных черепах. Были видны лишь две большие скорлупы, куда в беспорядке пихали Ровесников. Но ленивые Древние не переносили комфорта. И остальные сгладили эту «неприятность» — они двинулись за ленивыми и выкрикивали проклятья, но они не могли заглушить гула цивилизации, неприятного Древним. Сопровождение решило отстать лишь приметив вдали зелёный клубок. Но они не могли бездельничать и как только затихло роковое проклятье, их не стало. А ровесники и ленивые Древние исчезли позже. Но их разделяла пропасть — Алю удалось осуществить неудачную затею Колдуна, которую он задумывал во время первых Описанных Событий. И долго-долго зелёный клубок катился в сторону, противоположную той, в которую Древние отправятся позже.

Луна взошла и зелёный клубок остановился..

..В час Древних Ко&Ко подставили диагноз хламовке и начали искать дубликаты Вечных, ушедших на задний фон. Всеисцеляющее было уже не первым испытанием Неизвестным, а куча вспотевших от гнева колод-пней — уже не вторым. Но они разгладили их негодование вместе с краснеющими телами, хотя и не надолго.

Колдун же, своими чарами и властью, завлекал Древних в новую предстоящую, правда, не выросшую историю. Возникшая из ничего Колдунья не удивила никого. Вымпел спешил похлопотать на восстановке стихии, Коэн наполнялся мелкой галькой, Дождевальник, размахивая корнями, доказывал, что черепица — незаменимая вещь, Флюид не терял надежды найти пособижи, Дитя рисовало в своём воображении мягкие теплые ясли и свежее молоко, а Домовик смотрел на всё это отвлечённым взглядом и размышлял о смысле мысли..

..Как-то раз, в разгар бабьего лета, в Вальпургиеву ночь, все ведьмы собрались на Лысой горе отпраздновать тысячелетие самой старой из них. От их игр сотрясалось все поля, моря, леса и горы вокруг, но им было весело до такой степени, что они решили собираться каждый год на этом месте. С тех пор это обычай ни разу не нарушался..

..И Древние, бросив все свои дела на произвол, поддались-таки уловкам Колдуна (правда, далеко не все) и стеклись к одному руслу. Это русло пришлось обходить, чтобы не срастись с ним. Пока Колдунья и Коэн выжимала все соки из уединённого грота Колдуна, где бывали лишь он и Свечка, остальные брили холм..

..А в это время из своих нор и дворцов выползали более деловые и менее наивные Древние, пожалевшие о том, что их нет вместе. Неудержавшийся на вершине Дождевальник скатился вниз, зацепившись ветвями за Личность, затем лавина выкорчевала неосторожного Дрожелиста и у самого подножья совершенно случайно наткнулась на ошарашенного Никора. Ком ещё долго катился, но, всё же остановился на середине Пути. Сдвинуться с места их заставила следующая лавина, совершившая подвиг, неудавшийся во время Последнего Пути, но более уместный. И вот уже наступила кромешная тьма, ни одной зги не было видно, ни один кусочек света не завалился в этом месиве, когда большой ком докатился до Ко&Ко и они направили растаявший град на голову в нужное русло. Каждую каплю в отдельности Пэк перенёс через это самое нужное русло в полной сохранности. Нетерпеливый Дождевальник сразу же ринулся поближе к чернозёму, забыв о Личности, так и не выпутавшейся из его густых ветвей..

..Действие тёмных сил достигло Апогея, и Древние стекались в самую дальнюю пещеру. Они хотели замуроваться от сглазу и натащили туда кирпичей и цементу. Больше всех заботился Домовик, желавший, чтобы всё было как можно более уютней и спокойней..

..древние и не древние Древние решили посетить свою древнюю крепость, но их путь лежал через самое сердце города имени Счастливца. Никто никогда не мог подумать, что Василиск не останется дома и не отправится в это нелёгкое. На этот раз он отрекся от транспаранта: «Мне некогда» и присоединился к Древним. Среди этой кучи барахла встречалось и совершеннейшее старье, типа Пэка, Колдуна, Месклинита и Костра, которые знали многие байки времён первого и второго взглядов на эту святыню. Были и совсем ещё не одряхлевшие, без единой морщинки — у них ещё всё впереди: воронка Пэка, заклятья Колдуна, поучения Никора, ветви Дрожелиста, жертвы Дождевальника, язык Костра, снадобья Фрейлины, зелья Колдуньи и всё остальное, до боли знакомое Древним с большой буквы. Но все их злоключения скрылись за вечерней росой, выпавшей на зеркальную черепицу воздушного замка..

..Коэн, Герцогиня и Дождевальник играли в мяч, дожидаясь тени и зелёного фургона. Скоро к ним присоединилось Дитя и стало оглядываться по сторонам. Остальные последовали его примеру.

— А где же Мама? — воскликнуло оно.

— Она уже там,— успокоил его Коэн.

— Кто ещё должен был отстать? — вмешалась Герцогиня.

— Дрожелист. Белый Кролик как всегда очень занят, а Флюид улетел в обратную сторону.

Через время пришёл фургон, но Дрожелиста не оказалось. С грузным лицом Герцогиня залезла внутрь, постоянно оглядываясь. Но её надежды утонули. Коэн и Дождевальник не смогли окончательно закрепиться на сене и свисали за бортом. Когда фургон начал сбавлять скорость, появился Дрожелист. Он с самого начала был здесь, но прятался на другом краю. Фургон встал..

..Тень надвинулась на отставших. Верные ученики Колдуна — Дождевальник и Дитя, повели остальных дальней дорогой. Но зеркальная черепица, да и роса постоянно роняли то Коэна, то Дождевальника, то Дитя, и лишь Герцогиня и Дрожелист крепко держались..

..и пятеро перешагнули через шлагбаум и тем самым пересекли границу Святыни. Но на свет решено было пойти лишь тем, кто был тут впервые. Через пару-тройку столетий, как они проявились, в тень выскочил Колдун, но он пролетел мимо Дитя и Дождевальника, с душераздирающими криками: «Гдежегдемойдождевальник?» и влетел в соседнюю полосу света. Дитя и Дождевальник переглянулись и без задних ног заковыляли в сени. Первое, что увидело Дитя — это длинные ресницы Никора, в то время, когда Месклинит пытался перекусить ствол Дождевальнику. После встречи они ввалились внутрь. Но всех было так много, что пополнения не заметили.

Оставшиеся вписались во Время. Они успели впитать порцию счастья. В это время вернулся Колдун. Вокруг него ежесекундно лопались искры — его радости не было предела. Из разных сот повысыпались многие, посмотреть на ст.-Rangerов. Дитя топало везде не замечая дверей — оно искало маму, и надо добавить, небезуспешно. Но вскоре прозвякал звон и соты опустели — каждому хочется малость погреться. Настало время улучшения (об’ёма, массы, внутренней энергии и хорошести настроения). Спустились и некоторые мел-кие. После прогревания началось интереснение — Колдун и Кухарка раздавали благодарность. "Так вот зачем им нужен был Белый Кролик!«— подумал Дождевальник. Куча Древних получила по заслугам: Брок, Колдунья и Пэк, Дрожелист и Никор, Дитя, Коэн и Дождевальник, Месклинит и Костёр, Домовик и Грифон. После всехней радости старшие заперлись в своей камере и не высыпались оттуда до утра.

А все остальные надели маски. Но перед тем, как, каждый занял свой шесток. Месклинит перевоплотился в воронку, Никор взял непотопляемое Дождевальником, многие с’ёжились на пуху. Но всё же некоторые (не будем показывать ветками?!) предпочли возвыситься. Но осталось достаточно «актёров», хотя многие были начинающими, как Болванщик и Мартовский Заяц, и только наблюдали. Но вскоре втянулись все, и перед закрытыми глазами замелькали пингвины, айсберги, коты, викинги, и многие другие. Это место разогрело стены и ставка стала выше, чем жизнь: спросонья Никор кинул свой талисман в Плотника, но промахнулся.

Но к тому времени многие потеряли свои мысли. Неумолимое давило на барабанные перепонки и вскоре большинство выпало в осадок. В полном здравии остались лишь вознесённые и чуть низверженных, но и они скоро попадали. Лев и Грифон потеряли сознание на нарах, Лягушонок в туннеле, Монахиня добралась до своей нычки, Колдунья и Пэк — до нычки Колдуна, а сам Колдун, Дитя, Домовик, Плотник и Дожде-вальник перегородили проход и заскороговорили.

Колдун и Плотник отрубились сразу — как-никак человеки, а Дождевальник всё ворочался и боялся мечты — а вдруг Плотник проснётся, тогда ему, дереву несдобровать. Но он вспомнил, что Никор не выпускал орудие производства из когтей и вроде бы успокоился, но вдруг понял, что ему жарко (ведь он был в середине), а этого он боялся как огня, и его поры расширились, уши навострились (хотя какие и него уши) и мечтанье как рукой сняло. Услышав треск со стороны Дитя и Домовика, и решив, что это пожар, он вылетел, как пробка и покатился к месту, занятому никем, и подпитал себя энергией, и затянул лебединую песню. Ведь он один-одинёшенек остался в ясном уме и здравой памяти! Невольно вспоминалась пошлая ночь в этой яме. Тогда таких было трое: Пэк, он сам и Галадриэль..

..За такими мыслями внутрь влетели один за другим образы Монахини и Дитя и устроились в противоположном конце..

..наступило утро, и Аврора разбудила всех..

..после того, как Разные отметили столетие младенца, четверо Древних задали себе задачу: «А как это так?» и настолько поверили в это, что потеряли покой и сон. И когда до Дождевальника дошёл ответ (он в ту ночь был самый врубастый), он, прихватив с собой наперсток вместо воронки, без задних ног и рук (какие у дерева конечности?) полетел вниз головой будить Домовика и обрадовать его своим открытием. Но тот сказал, что в это не врубается, и следовало бы спросить у Лорда Луихада..

..Лорд встретил их распростёртыми об’ятьями, но в них попал лишь Дождевальник — для Домовика Лорд, да ещё и на коне, был слишком высок, поэтому Домовику пришлось взобраться на самую верхушку Дождевальника, что бы сказать кое-что на ухо Лорду Луихаду. Через много мгновений до Дитя тоже дошел ответ, и оно тоже решило поделиться им с Лордом. Но его весть не удивила, а разочаровала Луихада..

..Разные решили поиграть в прятки. И спрятались в крепости, так как фантазия у них иссякла. Досчитав до ста, Дитя и Дождевальник отправились их искать и нашли с первого взгляда на глас народа. Как только их осалили, они нарушили правила — не оставляли стрелок, за что на них и обиделись. Во избежание споров решили прекратить игру, но, так как энергии осталось очень много, затеяли другую, точнее, другой — Василиск, а помогли ему в этом Коэн, Дитя, Свеча и Соня. Побившись на кучи, одна оказалась очень большой и крепкой, такой, что Василиск разбил её на три осколка. Недовольные, запыхтев, осколки расползлись в разные стороны. Лишь одна куча оказалась нетронутой. После ёрзаний и ворочаний, Разные учились стучать. Но научились не все, за что и поплатились. «Нетронутые», а за ними и все остальные, показывали чужое неумение играть в любимую игру Дождевальника, но зачем-то размножились..

Родному городу
всезнающего Шалтая-Болтая
посвящается

Смеркалось. Битые шпаны.
Катались по корме,
И бормотало в животе,
Как вёсла по воде.

О, бойся переката, Пин!
Он страшен так и дик
А в бочке спрятан исполин —
Опасный Оверкиль!

Но взял он руль, и взял весло,
Накинул спасжилет.
К порогу путь его лежит,
Назад дороги нет.

Он сел поглубже и гребёт,
И вот вошёл в порог —
Вода вперёд его несёт
И мочит с плеч до ног!

Раз-два, раз-два! Шумит вода
И лязгает весло
Ува!-Ува! Метровый вал
На брызги размело!

О любознательный герой!
Ты победил струю!
Теперь других страхуя стой,
Они пускай пройдут!

Смеркалось. Битые шпаны.
Катались по корме,
И бормотало в животе,
Как вёсла по воде.

— Мама, а кто это — Пин? — спросило Дитя.

— Герой сказки «Исполин-юнец». — ответила мама.

Живая сказка.

Время умерло. Ночь погасла. День пугает. Страх созидает. Лень устаёт. Простота загружает. Месть тушит. Злость улыбается. Глупость возвышает. Сон убивает. Бр-р-р-р-р-р-р.

Вечность возродилась. Солнце зажглось. Темнота успокаивает. Правда побеждает. Терпение разрешает. Гениальность открывает глаза и рот. Прощение поднимает со дна. Доброта смеётся. Мудрость судит. Мечты придают сил..

..Как-то раз случилось то, чего все Древние ждали и долго готовились. Лишь Колдун и Дождевальник всё делали во время последних сумерек, так как думали, что утонуть им будет сложновато — Колдун чего-нибудь наколдует, а Дождевальник просто дерево. Древних засунули в мешок и крепко завязали. Но Сер всё же смог забраться туда через дырку. Каждый подумал — «как же хорошо килькам в бочке!», но это ничего не изменило.

анч.